Тень над Вавилоном - Страница 11

Относились к нему хорошо, платили еще лучше, но он так и не смог преодолеть свою нелюбовь к удушающим ограничениям Сити. Хауард терпел три года, а потом заявил своему хозяину, что хочет уйти. Старик был расстроен, но принял отставку.

– Чем ты собираешься заняться, Эд?

– Личная и общественная безопасность – советы компаниям и частным лицам по вопросам безопасности, постараюсь, чтобы они не очень страдали от домогательств террористов и похитителей заложников. Сегодня на все это большой спрос. А еще – это больше похоже на то, чему меня учили.

– Майка тоже берешь к себе? – полуутверждающе предположил Зиглер-старший.

Его сын последовал примеру Хауарда, но по прошествии некоторого времени старик понял, что Майк не создан для коммерции.

– Я его не спрашивал, – ответил Хауард, – и не стал бы спрашивать без вашего на то благословения. Но, возможно, он захочет примкнуть, когда услышит об этом деле. Я не буду его просить, но, если он ко мне обратится, я приму его с распростертыми объятиями.

Старик покорно вздохнул. Он пожелал Хауарду всего самого доброго, и они расстались искренними друзьями.

Когда он сообщил Клэр, что распрощался с конторой, та пришла в ужас, а когда он поведал, чем собирается заняться взамен, она на почве этого прямо-таки рехнулась. Две недели она негодовала, разражаясь бранными тирадами по поводу и без повода, как последняя стерва. В конце концов ему это надоело, и он сказал, что ей лучше подыскать себе вместо него какой-нибудь «коврик, чтобы вытирать ноги», который станет сносить вспышки ее раздражения и при том обеспечит тот изнеженный образ жизни, к которому, опять же благодаря ему, она привыкла. Клэр заверещала и швырнула в него огромный нож для разделки мяса; тесак пролетел мимо и, разбив вдребезги кухонное окно, чуть было не обезглавил дымчатую белку, совершавшую налет на птичью кормушку снаружи. В ответ, чтобы охладить пыл жены, он спокойно вывернул ей на голову кастрюлю с остывшим супом гаспачо, а затем подошел к телефону и отменил ужин с гостями. Хауард никогда не любил гаспачо – он вызывал у него несварение.

На следующий день дорогое платье Клэр забрали в химчистку, чтобы отчистить пятна от супа. Очень скоро Хауарда тоже «почистили» с помощью последовавшей за этим мерзкой процедуры развода. Отчасти из-за отвращения к публичным разбирательствам, отчасти из-за слабоватого адвоката он остался с пятьюдесятью процентами от дома в Фулеме, но со ста процентами выплаты от оставшегося долга по ипотечной ссуде – то есть фактически ни с чем. Его сбережения ушли на судебные издержки, изрядную выплату на обустройство Клэр и небольшенькую квартиру в Уондзуорте. Денег на то, чтобы вложить в новое дело, осталась капля.

Именно Майк Зиглер, сын старика, помог ему тогда с финансами. Они вместе начали дело и набрали команду знакомых отставников – в основном бывших спецназовцев. Так родилась «Экс-эф секьюритиз». Майк Зиглер и его четверо ребят управлялись с американским и дальневосточным рынком из Лос-Анджелеса, в то время как Хауард и полдюжины остальных приглядывали за более обширным рынком в Европе, Африке и на Ближнем Востоке из лондонского офиса.

Благодаря попытке похитить их богатого итальянского клиента успех к ним пришел быстро. Похитителям крупно не повезло – один из людей Хауарда в тот момент находился непосредственно рядом с клиентом. Попытка была пресечена весьма впечатляющим образом. Три похитителя с острова Сардиния были решительно обезоружены, а затем помещены на несколько недель в госпиталь, где они и находились до суда под усиленной полицейской охраной, которая в данной ситуации выглядела как-то нелепо. Даже если бы четверо вооруженных carabineri спали сутки напролет, напились в стельку или решились на то и другое одновременно, чего они, конечно же, не делали, злоумышленники были просто не в состоянии предпринять всякую попытку к бегству. На суде их адвокат особо упирал на то, что он назвал «чрезмерной степенью насилия», которому подверглись его подзащитные со стороны оперативника «Экс-эф секьюритиз» – этого душегуба, мистера Харриса. Ему не пришлось пояснять сказанное. Физическое состояние «жертв» неблагосклонности мистера Харриса – каждого ввезли в зал на кресле-каталке, у каждого были загипсованы обе руки и правая нога – говорило само за себя достаточно красноречиво.

Однако оказалось, что судья не испытывает ни малейшего сочувствия по поводу постигшего их несчастья. Напротив, он с интересом выслушал свидетельские показания мистера Харриса. Вот человек, подумал судья, который все делает наверняка. Он с мудрым видом кивнул, когда Харрис простосердечно объяснил, что лучший способ не дать вооруженному человеку выстрелить – это сломать ему обе кисти рук; он опять кивнул, когда Харрис продолжил объяснение, что самый надежный способ не дать человеку скрыться до прибытия полиции – это выбить ему правое колено. Что и было, как поведал Харрис, просто и быстро сделано. Нет, он не помнит, чтобы засекал время, но на все про все ушло секунд пять или десять. Нет-нет, не на каждого, уточнил он, на всех троих вместе.

Да уж, подумал судья. В том, что сообщил мистер Харрис, логика была непробиваемой. Он так и сказал в заключительном слове, добавив, что, по его мнению, мистер Харрис проявил разумную инициативу и оказал обществу весомую услугу, а те, кто подвергаются риску быть похищенными, поступят просто-напросто глупо, если не воспользуются услугами мистера Харриса и организации, на которую он работает.

Процесс получил значительную огласку. Целый ряд видных граждан и организаций отнеслись к рекомендациям судьи вполне серьезно, и работа закипела. «Экс-эф секьюритиз» процветала. Был, правда, временный спад, когда Хауард и еще один из его людей провели шесть месяцев в турецкой тюрьме в Анкаре. Их арестовали по обвинению в передаче выкупа за похищенную жертву, но даже это обернулось на пользу фирме. Жертва, вместо того чтобы пополнить ряды исчезнувших промышленников, была освобождена и находилась в добром здравии. Компания, где работал этот человек, послала за Хауардом только после того, как похищение уже произошло, и сейчас должным образом его отблагодарила.