Тень над Вавилоном - Страница 6

– Речь пойдет о деле, которое вызвало у правительства некоторые трудности, – продолжал он. – В настоящее время мы обеспокоены вопросом их устранения и считаем, что вы способны дать нам какой-то совет или высказать какие-то соображения по поводу мер, которые мы могли бы предпринять. – Министр знал, что Эшеру будет приятно услышать что-то в этом роде. Он взглянул на лицо магната и увидел на нем исключительное внимание. – Дело несколько деликатное, – наконец признался Министр, стараясь выказать еще большее замешательство.

– Вы оказываете мне честь, Министр, полагая, что я мог бы вам помочь, – начал Эшер. – Естественно, я с превеликим желанием окажу вам помощь. Сочту за честь, – повторил он.

Следовало сказать не «сочту за честь», а «весьма польщен», отметил про себя Министр. Просто магнат не видел тут разницы. Однако должен был отметить фразу «дело несколько деликатное». Эшер был не дурак и великолепно понимал, что фраза неизбежно означает, что дело является исключительно неделикатным. Что ж, пока все идет нормально, подумал Министр. Как он и ожидал, Эшер отнюдь не запротестовал при мысли, что его самого могут втянуть в предположительно сомнительные дела. Чтобы просто обезопасить себя, нужно убедиться, что человек его полностью понимает.

– Мы пришли к вынужденному заключению, что теперь это дело требует самых решительных действий, – сказал Министр.

На лице Эшера по-прежнему отсутствовали какие-либо признаки смятения или тревоги. Не может же он быть таким тупым, подумал Министр, значит, ему все ясно. Магнат понимающе кивал головой. Похоже, все будет даже легче, чем он предполагал. Министр решил обронить еще несколько тщательно выбранных фраз. Он чуть было не растерялся от того, что лишается удовольствия искусно пофехтовать словами с этим человеком.

– Это проблема личностного характера, – произнес он и снова сделал паузу, чтобы смысл замечания дошел до собеседника.

Прямолинейный ответ Эшера заставил его вздрогнуть.

– Должно быть, есть немало личностей, существование которых представляет проблему для правительства. Насколько велика часть проблемы, создаваемая данной личностью? – Эшер грузно наклонился за лимонадом. – Хм-м, очень вкусно. Надо будет сказать моим людям, чтобы приготовили мне такой же. Полагаю, – продолжил он, – дело не сводится лишь к пустяковому неудобству?

– Насколько я понимаю, – заключил Министр, с трудом сохраняя невозмутимость, – больше нет нужды ходить вокруг да около предмета обсуждения. Я всегда восхищался вашей проницательностью, чего не могу сказать обо всех остальных, с кем мне приходится общаться.

Боже праведный, подумал Министр, ведь он же еще и кивает головой, он согласен!

– Наверно, будет лучше всего перейти мне прямо к делу.

Пятнадцатью минутами позже двое мужчин завершили свои переговоры и встали. Министр тепло пожал руку Эшера и рассыпался в благодарностях за содействие, которое тот обещал оказать. Встреча не могла пройти лучше. Эшер согласился все уладить. Сохранится видимость, что правительство тут ни при чем. Все будет… этот ужасный английский? Да – «обрубить концы».

Когда магнат ушел, Министр, закрыв за ним дверь кабинета, прислонился к ней спиной. У него чуть было не закружилась голова при мысли о том, как все оказалось по-детски просто.

3

Сэр Питер Дартингтон был заинтригован полученным приглашением. Заинтригован и, он должен был признаться себе, в какой-то мере польщен и возбужден. Конечно же, респектабельному бизнесмену вроде него возбуждение не к лицу. Пришлось себе об этом напомнить. Дартингтон придавал огромное значение собственной респектабельности – репутация далась ему тяжким трудом, и он был неимоверно горд своими достижениями.

Да, подумал он, его жизнь сплошь состояла из работы, на которой было совсем немудрено сломать шею. В самом буквальном смысле. Он никогда не уставал рассказывать о своем скромном происхождении, о травме, изменившей его жизнь и о превращении отцовской компании «Дартингтон констракшн лимитед» в «Даркон интернэшонал пи-эл-си». Он знал, что легенда впечатляет и не сомневался в том, каким вдохновляющим примером она послужила для множества людей, которые поверили в то, что с помощью целеустремленности и напряженного труда преуспеть, подобно ему самому, способен каждый.

Вдохновляющий пример – сколько раз он слышал этот эпитет в собственный адрес в разных выступлениях? Десятки, если не сотни. И в ответной речи он всегда пользовался одной и той же шуткой:

– Полагаю, – говорил он, – вы могли бы назвать меня доотделанным потомственным строителем и в прямом и в переносном смысле. «Доотделка» – строительный термин, используемый обычно, когда речь идет о наложении последних штрихов после того, как собственно строительство уже завершено. Шпаклевка маленьких трещин, штукатурка, ну и тому подобное. Если хотите – приукрашивание. Что ж, могу вам сказать, что после несчастного случая, приключившегося со мной много лет назад, трещин, требующих ремонта, хватало, и я был оштукатурен почти с ног до головы. Однако вопрос, стал ли я в результате этого краше, вызывает некоторые сомнения.

Эти слова неизменно вызывали смех.

Дартингтон от природы был хорошим оратором, но он никогда не пытался скрывать свой сильный провинциальный акцент и редко шел на поводу у бытующего мнения о преуспевающем бизнесмене. Конечно, на какие-то уступки идти приходилось. Дартингтон рано понял, что в строительных игрищах для того, чтобы иметь хоть какой-то шанс на успех, нужно быть в определенной степени жестоким. Поначалу ему это не нравилось, но очень скоро он обнаружил, что способность принимать жесткие решения пришла к нему естественным образом. Однако он заботился о том, чтобы не снискать соответствующей репутации, и ему удавалось скрывать свое честолюбие за внешним отсутствием высокомерия и непритязательностью. Редко кто подставлял его по-крупному, а те, кто это делал, очень скоро обнаруживали, что он представляет собой на самом деле, и сильно сожалели о содеянном. Остальные встречали его по одежке. К Дартингтону относились с симпатией, и эта симпатия была всеобщей. Приглашений в гости и на деловые мероприятия он получал больше, чем мог принять.